Неточные совпадения
Бывало, он еще в постеле:
К нему записочки несут.
Что? Приглашенья? В самом деле,
Три дома на вечер зовут:
Там будет
бал, там детский праздник.
Куда ж поскачет мой проказник?
С кого
начнет он? Всё равно:
Везде поспеть немудрено.
Покамест в утреннем уборе,
Надев широкий боливар,
Онегин едет на бульвар,
И там гуляет на просторе,
Пока недремлющий брегет
Не прозвонит ему обед.
В
начале моего романа
(Смотрите первую тетрадь)
Хотелось вроде мне Альбана
Бал петербургский описать;
Но, развлечен пустым мечтаньем,
Я занялся воспоминаньем
О ножках мне знакомых дам.
По вашим узеньким следам,
О ножки, полно заблуждаться!
С изменой юности моей
Пора мне сделаться умней,
В делах и в слоге поправляться,
И эту пятую тетрадь
От отступлений очищать.
Им овладело беспокойство,
Охота к перемене мест
(Весьма мучительное свойство,
Немногих добровольный крест).
Оставил он свое селенье,
Лесов и нив уединенье,
Где окровавленная тень
Ему являлась каждый день,
И
начал странствия без цели,
Доступный чувству одному;
И путешествия ему,
Как всё на свете, надоели;
Он возвратился и попал,
Как Чацкий, с корабля на
бал.
Особенно красив он был, когда с гордостью вел под руку Софью Николаевну куда-нибудь на
бал, на общественное гулянье. Не знавшие его почтительно сторонились, а знакомые, завидя шалуна,
начинали уже улыбаться и потом фамильярно и шутливо трясти его за руку, звали устроить веселый обед, рассказывали на ухо приятную историю…
И однако, когда приехала институтка (погостить, а не навсегда), весь городишко у нас точно обновился, самые знатные наши дамы — две превосходительные, одна полковница, да и все, все за ними, тотчас же приняли участие, расхватали ее, веселить
начали, царица
балов, пикников, живые картины состряпали в пользу каких-то гувернанток.
Хозяйка дома с внутренней горестью смотрела на подлые вкусы своего мужа и уступала им так, как Людовик-Филипп в
начале своего царствования, снисходя к своим избирателям, приглашал на
балы в Тюльери целые rez-de-chaussée [нижние этажи (фр.).] подтяжечных мастеров, москательных лавочников, башмачников и других почтенных граждан.
Для помощи во всем этом, разумеется, призвана была и m-lle Прыхина, которая сейчас же принялась помогать самым энергическим образом и так расходилась при этом случае, что для украшения
бала перечистила даже все образа в доме Захаревских, и, уча горничных, как надо мыть только что выставленные окна, она сама вскочила на подоконник и
начала протирать стекла и так при этом далеко выставилась на улицу, что один проходящий мужик даже заметил ей...
— Вас увезли с
балу; вы, вероятно, там танцевали о Юленькой Захаревской? —
начала Клеопатра Петровна.
— Вот, послушайте, —
начала она, наконец, — что я выдумала… Представьте себе великолепный чертог, летнюю ночь и удивительный
бал.
Бал этот дает молодая королева. Везде золото, мрамор, хрусталь, шелк, огни, алмазы, цветы, куренья, все прихоти роскоши.
Так время шло. Настеньке было уж за двадцать; женихов у ней не было, кроме одного, впрочем, случая. Отвратительный Медиокритский, после
бала у генеральши, вдруг
начал каждое воскресенье являться по вечерам с гитарой к Петру Михайлычу и, посидев немного, всякий раз просил позволения что-нибудь спеть и сыграть. Старик по своей снисходительности принимал его и слушал. Медиокритский всегда почти
начинал, устремив на Настеньку нежный взор...
Из одного этого можно заключить, что
начал выделывать подобный господин в губернском городе: не говоря уже о том, что как только дядя давал великолепнейший на всю губернию
бал, он делал свой, для горничных — в один раз все для брюнеток, а другой для блондинок, которые, конечно, и сбегались к нему потихоньку со всего города и которых он так угощал, что многие дамы, возвратившись с
бала, находили своих девушек мертвецки пьяными.
Не знаю, сколько из этих семи… несомненных праведников нашего города… имели честь посетить ваш
бал, но, несмотря на их присутствие, я
начинаю чувствовать себя не безопасным.
— Сейчас этот… —
начал Аггей Никитич с дрожащими губами и красный до багровости, — здешний камер-юнкер оскорбил честь полка, в котором я служил… Он одной знакомой мне даме говорил, что нас, карабинеров, никто в Москве не приглашает на
балы, потому что мы обыкновенно подбираем там фрукты и рассовываем их по карманам своим.
Аггей Никитич, полагая, что Рамзаев приехал к нему, чтобы пригласить его на
балы, с своей стороны, выразил, что Теофил Терентьич делает ему своим визитом большую честь; после чего откупщик
начал издалека подходить к более важной цели своего посещения...
Во всем городе только и говорили о кандидатах, обедах, уездных предводителях,
балах и судьях. Правитель канцелярии гражданского губернатора третий день ломал голову над проектом речи; он испортил две дести бумаги, писав: «Милостивые государи, благородное NN-ское дворянство!..», тут он останавливался, и его брало раздумье, как
начать: «Позвольте мне снова в среде вашей» или: «Радуюсь, что я в среде вашей снова»… И он говорил старшему помощнику...
— А я вам давеча, кузина, —
начал он, — забыл сказать, что у отца скоро будет
бал!.. Не забудьте об этом и позаботьтесь о вашем туалете: я нарочно заехал вам сказать о том.
Возьмите всю поэзию, всю живопись, скульптуру,
начиная с любовных стихов и голых Венер и Фрин, вы видите, что женщина есть орудие наслаждения; она такова на Трубе и на Грачевке и на придворном
бале.
Перед
балом в Дворянском собрании Бегушев был в сильном волнении. «Ну, как Домна Осиповна не будет?» — задавал он себе вопрос и почти в ужас приходил от этой мысли. Одеваться на
бал Бегушев
начал часов с семи, и нельзя умолчать, что к туалету своему приложил сильное и давно им оставленное старание: он надел превосходное парижское белье, лондонский фрак и даже слегка надушился какими-то тончайшими духами. Графу Хвостикову Бегушев объявил, чтобы тот непременно был готов к половине девятого.
Однако я вспомнил, что Ганувер назвал меня гостем, что я поэтому равный среди гостей, и, преодолев смущение,
начал осматриваться, как попавшая на
бал кошка, хотя не смел ни уйти, ни пройти куда-нибудь в сторону.
Бал Норков заходил уже за полночь; где-то за стеною
начал раздаваться стук посуды и ложек, и солидные господа уже не раз посматривали на свои брегеты.
Скажу только, что, наконец, гости, которые после такого обеда, естественно, должны были чувствовать себя друг другу родными и братьями, встали из-за стола; как потом старички и люди солидные, после недолгого времени, употребленного на дружеский разговор и даже на кое-какие, разумеется, весьма приличные и любезные откровенности, чинно прошли в другую комнату и, не теряя золотого времени, разделившись на партии, с чувством собственного достоинства сели за столы, обтянутые зеленым сукном; как дамы, усевшись в гостиной, стали вдруг все необыкновенно любезны и
начали разговаривать о разных материях; как, наконец, сам высокоуважаемый хозяин дома, лишившийся употребления ног на службе верою и правдою и награжденный за это всем, чем выше упомянуто было, стал расхаживать на костылях между гостями своими, поддерживаемый Владимиром Семеновичем и Кларой Олсуфьевной, и как, вдруг сделавшись тоже необыкновенно любезным, решился импровизировать маленький скромный
бал, несмотря на издержки; как для сей цели командирован был один расторопный юноша (тот самый, который за обедом более похож был на статского советника, чем на юношу) за музыкантами; как потом прибыли музыканты в числе целых одиннадцати штук и как, наконец, ровно в половине девятого раздались призывные звуки французской кадрили и прочих различных танцев…
Граф всех и каждого оприветствовал и, открыв потом польским с Клеопатрою Николаевной
бал, пригласил молодых людей продолжать танцы, а сам
начал ходить то с тем, то с другим из гостей, которые были постарше и попочтеннее.
Граф
начал разговор о
бале, который намерен был дать и на котором Клеопатре Николаевне предстояло быть хозяйкою.
— Что это нынче за времена, —
начала она, просидев с полчаса и переговоря о различных предметах, — что это нынче за годы? Прошла целая зима… танцевали… ездили на
балы… тоже веселились, а свадьбы ни одной.
Если бы он был знаток человеческой природы, он прочел бы на нем в одну минуту
начало ребяческой страсти к
балам,
начало тоски и жалоб на длинноту времени до обеда и после обеда, желанья побегать в новом платье на гуляньях, тяжелые следы безучастного прилежания к разным искусствам, внушаемого матерью для возвышения души и чувств.
И вот она, разумеется, кидается в свет и
начинает утешать себя мишурными пустяками: нарядами,
балами, театрами, но разве может занять это ее ум и сердце?
Отдохнув немного после свадебного шуму, новые мои родители
начали предлагать мне, чтобы я переехал с женою в свою деревню, потому что им-де накладно целую нас семью содержать на своем иждивении. Я поспешил отправиться, чтобы устроить все к нашей жизни — и, признаться, сильное имел желание дать свадебный
бал для всех соседей и для тех гордых некогда девушек, кои за меня не хотели первоначально выйти. Каково им будет глядеть на меня, что. я без них женился! Пусть мучатся!
В комнате ее стоял рояль, но никто не слыхал, чтоб она играла… танцевать она выучилась на детских
балах… романы она
начала читать, как только перестала учить склады… и читала их удивительно скоро…
Между тем в зале уже гремела музыка, и
бал начинал оживляться; тут было всё, что есть лучшего в Петербурге: два посланника, с их заморскою свитою, составленною из людей, говорящих очень хорошо по-французски (что впрочем вовсе неудивительно) и поэтому возбуждавших глубокое участие в наших красавицах, несколько генералов и государственных людей, — один английский лорд, путешествующий из экономии и поэтому не почитающий за нужное ни говорить, ни смотреть, зато его супруга, благородная леди, принадлежавшая к классу blue stockings [синих чулок (англ.)] и некогда грозная гонительница Байрона, говорила за четверых и смотрела в четыре глаза, если считать стеклы двойного лорнета, в которых было не менее выразительности, чем в ее собственных глазах; тут было пять или шесть наших доморощенных дипломатов, путешествовавших на свой счет не далее Ревеля и утверждавших резко, что Россия государство совершенно европейское, и что они знают ее вдоль и поперек, потому что бывали несколько раз в Царском Селе и даже в Парголове.
Лизавета Николаевна и он были давно знакомы. Они кланялись. Составив план свой, Печорин отправился на один
бал, где должен был с нею встретиться. Он наблюдал за нею пристально и заметил, что никто ее не пригласил на мазурку: знак был подан музыкантам
начинать, кавалеры шумели стульями, устанавливая их в кружок, Лизавета Николаевна отправилась в уборную, чтобы скрыть свою досаду: Печорин дожидался ее у дверей. Когда она возвращалась в залу, начиналась уже вторая фигура: Печорин торопливо подошел к ней.
Мавра Тарасовна. Нет, зачем же! Ты умел над Платоном шутить, так послужи теперь у него под
началом! А вот тебе работа на первый раз! Поди напиши билетец: «Мавра Тарасовна и Амос Панфилыч Барабошевы, по случаю помолвки Поликсены Амосовны Барабошевой с почетным гражданином Платоном Иванычем Зыбкиным, приглашают на
бал и вечерний стол». А число мы сами поставим.
Я уже
начинал мечтать об отъезде и ждал только, чтобы прошли дядины именины, но в самый день этих именин на
бале я увидел Веру Николаевну Ельцову — и остался.
Музыканты, дворовые люди предводителя, стоя в буфете, очищенном на случай
бала, уже заворотив рукава сюртуков, по данному знаку заиграли старинный польский «Александр, Елисавета», и при ярком и мягком освещении восковых свеч по большой паркетной зале
начинали плавно проходить: екатерининский генерал-губернатор, со звездой, под руку с худощавой предводительшей, предводитель под руку с губернаторшей и т. д. — губернские власти в различных сочетаниях и перемещениях, когда Завальшевский, в синем фраке с огромным воротником и буфами на плечах, в чулках и башмаках, распространяя вокруг себя запах жасминных духов, которыми были обильно спрыснуты его усы, лацкана и платок, вместе с красавцем-гусаром в голубых обтянутых рейтузах и шитом золотом красном ментике, на котором висели владимирский крест и медаль двенадцатого года, вошли в залу.
Кавалерист объяснил, что хорошеньких пропасть на
бале будет, что кутит больше всех исправник Колков, вновь выбранный, только что удали нет в нем настоящей гусарской, а так только малый добрый; что Илюшкин хор цыган здесь с
начала выборов поет, Стешка запевает, и что нынче к ним все от предводителя собираются.
Он прямо пробрался в привлекательную заднюю комнатку, где для танцующих кавалеров, еще с
начала вечера, поставлена была на маленьком столике, накрытом ярославскою скатерью, водка двух сортов, селедка, икра ломтиками и бутылка крепчайшего хереса из национального погребка. Со злостью в сердце налил было себе водки, как вдруг вбежал медицинский студент с растрепанными волосами, первый танцор и канканер на
бале Пселдонимова. Он с торопливой жадностью бросился к графину.
Madame Гржиб разочла, что лучше всего
начать благородным спектаклем, продолжить пикником и завершить
балом, и таковой план явился у нее плодом известного рода стратегических соображений.
Ежегодно в институте давали блестящий шумный
бал. К нему
начинали готовиться за два месяца. Коридорная прислуга и сторожа чистили, мыли и скребли во всех углах огромного здания.
— Благодарю вас, я чувствую себя очень хорошо, — быстро ответила она и, знаком подозвав к себе одного из знакомых,
начала расспрашивать его о последнем придворном
бале.
Через неделю после
бала приехал Облонский и сделал предложение Анжелике. Молодая девушка в коротких словах объявила ему, что не может быть его женой, но, когда князь
начал умолять ее оставить ему какую-нибудь надежду, она, после некоторого колебания, сказала, что подумает и даст ответ через неделю.
Праздник, данный им на даче, не привел его к желаемым результатам, а потому он решился
начать сезон необычайным по роскоши и затеям бал-маскарадом.
— Князь, я молода, — почти с мольбой в голосе
начала она, — а между тем я еще не насладилась жизнью и свободой, так украшающей эту жизнь. Со дня окончания траура прошел с небольшим лишь месяц, зимний сезон не начинался, я люблю вас, но я вместе с тем люблю и этот блеск, и это окружающее меня поклонение, эту атмосферу
балов и празднеств, этот воздух придворных сфер, эти бросаемые на меня с надеждой и ожиданием взгляды мужчин, все это мне еще внове и все это меня очаровывает.
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра
начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после
бала.